Обычно считается, что понятие вечности принадлежит идеализму, но в реальности это говорит только о том, что идеализм вторичен в отношении материалистического мышления. Системы координат и графики функций тоже когда-то стали объектами поклонения. Нет необходимости мыслить ни о чём конечном, так же как оно и не может быть осмыслено в силу своей конечности.

МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Итак, совершенно неожиданно для себя, мы обнаружили своё практическое существование одновременно в двух встречных временах вдобавок к тому, что природа того единственного времени, которое рассматривалось раньше, совершенно не ясна. Материалистам, конечно, она была ясна всегда – время – это поток входящей во Вселенную энергии, одновременно вызывающий её усложнение и расширение. Но пока мы находимся всего лишь на стадии преодоления идеализма, обитающего в персональной остывающей Вселенной [1]. Как всегда, практика опережает теорию. Двинемся далее вслед за ней. Действия во встречных временах надо как-то согласовывать, а соотнести понимание двух изменяющихся систем методологически невозможно – требуется какая-либо третья система – система постоянных, соотносимая с ними обеими. То, что такая система есть, мы можем уверенно заключить из того, что в реальной практике мы эти две временные системы прогнозируемо соотносим, то есть, из этого следует уже наличие и третьего времени, качественно отличного от двух предыдущих. Эта временна́я система также давно известна в практике и имеет давно известное название – вечность. В идеалистическом понимании вечность – это бесконечно длящееся единственное время. Прогностическая полезность такого инструмента крайне сомнительна. Рассмотрим понятие вечности в системе материалистических представлений. Во-первых, свойство вечности является неотъемлемым атрибутом материи, без понимания которого, она не может быть материально осознана: материя несотворима, вечна, была всегда, бесконечна в пространстве [2]. Но, во-вторых, какую роль это понятие играет в ориентации в структуре времени? Время мы привыкли воспринимать в виде линии с последовательностью отрезков. Важнейшим обстоятельством является то, что время в этом случае наблюдается поперёк оси его течения. Здесь сразу же возникает ещё одно наблюдаемое обстоятельство, ранее привлекавшее мало внимания. Номинально последовательные события на шкале времени наше сознание наблюдает ОДНОВРЕМЕННО – так же, как мы видим цифры на линейке, при помощи которой измеряем длину. Собственно, все законы, то есть, общие черты протекания событий независимо от свойств данного периода, и являются продуктом процедуры одновременного наблюдения этих периодов. Это ещё раз демонстрирует нам вневременную природу мышления. Для технического удобства организации одного из частных вариантов конструкции часов, эта шкала может быть замкнута в кольцо, затем идеалисты, как это им обычно свойственно, могут перенести этот конкретный технический приём на свойства времени вообще, но поэтому мы и не идеалисты. Природу периодичности, то есть самой возможности выделения этих отрезков, мы рассмотрим позже. Движется ли эта система или покоится – определить невозможно, пока она наблюдается в качестве единственной. Но реальное мышление соотносит две движущиеся относительно друг друга последовательности событий – ни одну из них нельзя считать преимущественной, и ни одну из них нельзя объявить покоящейся. Представление о бесконечности тут ничем не помогает. Многомерное мышление пролетариата решает эту задачу просто и изящно – путём поворота под прямым углом оно одновременно с поперечным взглядом наблюдает эти временные шкалы продольно – в этом положении они превращаются в точку, окружённую структурой из конечных боковых времён. Это и есть материальная вечность – не бесконечно длящееся время, которое по своей структуре не отличается от любого из своих отрезков, а статичное, не длящееся, а одновременно существующее на всём своём протяжении, видимом с другого ракурса, время. События в нём также не замещают друг друга, а существуют одновременно. Это и есть третье, качественно отличное от двух предыдущих, время, которое позволяет их сопрягать – материальная вечность.

Отсюда возникают наши отношения с прошлым, совершенно парадоксальные для единственного необратимого времени, как причинно-следственного потока. Считается, что прошлое нельзя изменить, но можно изменить значение произошедших в нём событий и их влияние на будущие, что, фактически, и есть изменение прошлого. Самое простое изменение прошлого – это обнаружение его ранее неизвестных событий. Можно возразить, что само прошлое от этого не меняется, но принципиально меняются причинно-следственные связи, что и есть отношения прошлого и будущего. Таким образом работает встречное, субъектное, время. Если в объективном времени теоретики прошлого являются нашими предшественниками, а мы их последователями и их деятельность является причиной нашей, то в субъектном времени наша деятельность является причиной для них, и они являются нашими последователями – то, что они действовали в интересах будущих поколений, подготавливали их борьбу, которая являлась причиной их деятельности в прошлом – является общим местом. Таким образом, причины происходящего лежат ни в одном из времён, ни в них обоих, а в вечности, в которой всё соотнесено одновременно.

Если выше написанное воспринимается несколько сложно, то можно как к иллюстрации обратиться к организации собственного зрения. Каждый глаз предоставляет воображению плоскую картинку с некоторым смещением, накладывая которые, оно создаёт объёмный образ пространства. Всё, конечно, гораздо сложнее, но такого упрощения сейчас будет достаточно. Эти картинки при сравнении почти неотличимы. Сделаем шаг в том же направлении и будем считать, что воображение получило картинки не с одного ракурса с небольшим сдвигом, а раздвинем точки наблюдения дальше и тогда получим картинки с разных ракурсов, совершенно не похожие друг на друга, но в ещё большей степени позволяющие моделировать объёмную структуру объекта. В черчении для этого и приводятся разные «виды».

Здесь мы можем вернуться к рассмотрению закона ПЕРЕХОДА КОЛИЧЕСТВА В КАЧЕСТВО И ОБРАТНО. Никто не будет отрицать, что эти переходы происходят в необратимо протекающем времени, а как мы осознали теперь – во временах со встречной длительностью и не имеющем таковой. Именно поэтому предметы меняются, меняются целесообразно и остаются при этом сами собой. Вероятно, пример с конструированием и эксплуатацией машины за ясностью не требует подробного разбора. Однако, поскольку это всё происходит в единой системе, то возможно и необходимо вычленить общее направление этих изменений. Ассоциативная система устроена вполне независимо и может выдавать всё, что угодно – например, переход количества в такое качество, из которого это качество перейдёт обратно в количество, идентичное исходному – можно даже примеры привести, но все они будут искусственными, то есть опровергающими то, для доказательства чего они приводятся. Простейший из них – это счётные палочки, которые можно объединять и разделять абсолютно повторяющимся образом бесконечное количество раз. Именно поэтому детям так трудно понять, что с ними делать – потому что в реальности такого не происходит. В материальной реальности каждый переход необратимо меняет то, что через него проходит. Если предмет из качества возвращается в количество, то это будет качественно иное количество, чем то, которое было исходным для того качества, из которого произошёл текущий переход в количество. Читатель уже мысленно ищет автора, чтобы запустить прочитанным ему в голову, и эта ассоциация совершенно адекватна авторскому замыслу – просто читателю для разминки здесь предложено небольшое упражнение с умственными гантельками. Вокруг нас существует множество таких переходов, и в их изучении может запутаться каждый желающий запутаться. Посмотрим на мироздание в целом – и мы увидим, что оно постоянно усложняется, причём не в смысле нарастания неразберихи, а по пути упорядочения существующих уровней организации и возникновения более высоких. КК переходы являются ступенями этого усложнения, которое описывается законом ПЕРИОДИЧНОСТИ. Таким образом, формулировка этого закона как ПЕРЕХОДА КОЛИЧЕСТВА В КАЧЕСТВО И ОБРАТНО описывает механизм его действия, а не само действие. Путём прямого наблюдения мы можем установить, что в адекватных этому действию масштабах данный закон является законом ВОЗРАСТАНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ. А теперь вернёмся к его структуре. В истории развития мысли возникают разные явления. Сначала они существуют как бы отдельно, метафизически, будучи связаны только через восприятие исследователя, а затем объединяются в единую диалектическую систему. Наиболее знакомый пример – это превращение трёх источников марксизма в три его составляющих. Технически – это ваш универсальный компьютер, в котором объединились множество отдельных приборов, чего недавно никто и представить не мог. То, что точно тоже происходит с религиозными представлениями, ещё раз демонстрирует нам, что в этих ощущениях отражается материальное бытие, а не что-либо иное, как считают идеалисты, в том числе материалистического толка. Единобожие возникает из пантеонов по той же причине, по которой происходит термоядерный синтез или гравитационный коллапс. Итак, бывшие ранее несвязанными понимания явлений сливаются в одну систему – здесь нет ничего ни нового, ни неожиданного, ну, хорошо, мы назвали здесь это законом ВОЗРАСТАНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ.

Зрительно это представление всегда отображалось в виде спирали. А сходящейся или расходящейся? Буквально применив эти образы, мы тут же приходим к абсурду. Что будет, если мы попробуем расписать кинематику этого спирального движения? Почему события не идут по прямой, и что удерживает их на спиральной траектории? Что вообще их заставляет происходить? Мы тут же обнаружим, что в её центре находится сверхмассивное тело, своими взаимодействиями определяющее вид всей системы. Продолжим своё исследование этой воображаемой конструкции дальше – попробуем двинуться вдоль по этой эволюционной спирали. Мы сразу споткнёмся, потому что соседние объекты на ней эволюционно не преемственны друг другу – они друг от друга не происходят. Наиболее близкий для памяти пример – это спираль биологической эволюции. Ну вот никто никогда не считал, что её представители происходят друг от друга, хотя и явно родственны в разной степени. Это обстоятельство легло в основу представления об общем эволюционном предке – как раз том сверхмассивном теле, наличие которого в системе следует из её кинематической организации. То есть, образ спирали развития был неверно нами понят – развитие не идёт по ней, а оставляет по спирали свои следы. Сверхмассивность этого тела в данном случае выражается в наличии разума, что мы рассматривали выше. В основу своих построений Эйнштейн положил произвольное положение наблюдателя, что привело его к фатальным теоретическим ошибкам. В реальности наблюдатель – это наиболее организованное тело в системе, местоположение которого фиксирует область входа в неё энергии, то есть её центр. Здесь тоже всё сходится. С другой стороны, огромным достижением Эйнштейна является установление связи массы, скорости и энергии. В данном случае сверхмассивность общего предка обеспечивается не гравитационной массой, а инерционной – скоростью развития. Таким образом, нам удалось выявить структуру процесса усложнения – или действия закона ВОЗРАСТАНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ. Далее можно рассмотреть множество примеров возрастания целостности в псевдоэволюционных рядах непреемственных друг другу объектов – механизмов, научных трудов, художественных произведений, но, за ясностью, мы это опустим. Вывод в отношении причин возрастания их целостности очевиден – они не имеют возможности друг с другом соединиться, а мы не имеем возможности их объединить – мы каждый раз порождаем их заново во всё более целостном виде, стремящимся к нашей собственной целостности и удаляющимся от низкой целостности внешнего мира. Таким образом, закон ВОЗРАСТАНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ, будучи применён сам к себе, дал вполне адекватный результат, выявивший структуру его действия. Так же этот закон можно сформулировать как закон ПОСТОЯННОГО РАЗВИТИЯ В СТОРОНУ УСЛОЖНЕНИЯ И ПОСЛЕДУЮЩЕГО ЧАСТИЧНОГО УПРОЩЕНИЯ ЭТОГО УСЛОЖНЕНИЯ. Здесь он сходится с законом ПЕРИОДИЧНОСТИ, придавая ему направленность, поскольку периодичность, вопреки практике, часто воспринимается как полное повторение предыдущего.

В том случае, если это объективный закон, описывающий события независимо от состояния сознания наблюдателя, то наш результат не может быть оригинальным, а должен воспроизводить результаты, полученные на предыдущих этапах наблюдения объективной реальности. Картина распределения событий, описанная в предыдущем фрагменте текста, с помощью схематических изображений передаётся с древности во множестве культур: древо жизни у славян, менора – горящий и несгорающий куст – в иудаизме и христианстве, семиглавый змей в индуизме и т. д. Это поперечный взгляд на структуру объективного времени. Если посмотреть на него продольно для получения вечности, то в виде визуального образа такая структура изображается коловратом, свастикой и так далее.

Если уж речь зашла о свастике, то читатель, конечно, проассоциирует этот символ не иначе как с нацизмом. Сразу разъясняем, что нацистское руководство одной из важнейших составляющих своей идеологии считало, что символом нацизма является свастика. Таким образом, распространение мнения о том, что свастика является исключительно символом нацизма, является пропагандой нацистской идеологии. Поскольку нам за это не платят, мы так и не считаем. Как было написано выше, все продукты мышления, в том числе и философия, являются причудливым сочетанием свойств внешней и внутренней реальности субъекта. Внешняя реальность весьма разнообразна, но поскольку несколько разных субъектов могут хотя бы наблюдать один и тот же объект, в данном случае не будет ошибкой объявить внешнюю реальность стандартной. Повторимся – это заявление полагается нами допустимым только для данного случая. Как мы показали выше, субъекты могут быть подразделены, по крайней мере, на две разнокачественные категории и, соответственно, при взаимодействии с условно стандартной внешней реальностью, разнокачественные субъекты произведут совершенно разнокачественные умозаключения. Согласовать их через внешнее доказательство является абсолютно невозможным по вышеизложенным причинам, т. е. потому, что одинаковые объекты различными субъектами наблюдаются совершенно по-разному.

Тема нацизма здесь возникла неслучайно и не как дань моде, а в качестве рассмотрения очень удобного объекта специфической субъектности. Что касается предыстории нацизма, то мы можем легко убедиться, что, по крайней мере историографически, нацизм является совершенно заурядным выражением европейской культуры, ничем, кроме современных средств выражения, не отличающийся от всех других её идейно-исторических проявлений: рабовладение, инквизиция, крестовые походы, геноцид местного населения на всех территориях, где это было возможно, торговля собственными детьми, бытовое сказочное людоедство. Таким образом, в рамках европейской культуры возмущение деятельностью тех, кого называют нацистами – это возмущение со стороны тех нацистов, которых нацистами не называют. Здесь надо сказать прямо, что история любого общества идёт путём уничтожения обществом своих членов, одних общественных групп другими и т. д. Других обществ нет в принципе. Есть специфические группы, проповедующие в обществах ненасилие, но это всего лишь передовые отряды армий вторжения, деятельность которых направлена не на то, чтобы в данном обществе не возобладала одна из групп путём насилия, а на то, чтобы это общество было убито целиком – частично физически, частично в социальном смысле.

Итак, по признаку наличия насилия по отношению к тем или иным социальным группам, нацизм от всех прочих обществ не отличается и отличаться не может. В чём же состоит глубочайшее его отличие от других обществ и диаметральное отличие от коммунизма? Здесь мы опять же должны коснуться фундаментальных свойств мышления. Собственно человеческое мышление стремится создать себе наилучшие условия для смерти. Как это называется – за что-то отдать жизнь или чему-то жизнь посвятить. Жизнь, как стремление к смерти – нечто, вообще выходящее за рамки нынешнего идеалистического восприятия, но в материальной реальности жизнь нашего тела изначально ограничена возможным количеством делений клеток – около 50, которых хватает меньше, чем на 100 лет – в него нами же встроен ограничитель продолжительности жизни, в течение которой мы должны исполнить её цели. Уже нечеловеческое мышление стремится создать себе наиболее комфортные условия для проживания жизни индивидуума. Дальше – потеря мышления в человеческом смысле вообще. Так вот, возвращаясь к нацизму и коммунизму, необходимо их рассматривать не как возможные условия для чьей-то лучшей жизни, а как объекты, которые люди ценой своей жизни стремятся защитить либо уничтожить. Жизнь любого организма, в том числе и человеческого – это выражение методологии её построения. Таким образом, нацизм и коммунизм являются не теми или иными возможными политическими системами, а несовместимыми фундаментальными методологиями и эти внешне выраженные методологии несовместимы не столько между собой, сколько с внутренними методологиями различных субъектов.

Итак, коммунизм – это методология классовой борьбы. Принадлежность к тому или иному классу – это функциональный комплекс, в чистом виде не ограниченный какими-либо структурами: национальностью, полом, возрастом, наследственной классовой принадлежностью. Фантастически, а фантастика – это продолжение методологии за пределы известных явлений – не ограниченный химическим составом жизни, местом появления во вселенной, уровнем организации и вообще ничем. Нацизм – это выведение функций из того или иного строения, точнее, приписывание функций тем или иным структурам, то есть, в нацистской методологии структура является источником функции, первична в отношении неё. То, каким образом эта структура возникла, то есть, что является источником функции её возникновения, уже лежит за пределами этой методологии, непонятно, опасно и подлежит уничтожению. Как мы видим, нацистская методология, не называясь таким образом, что абсолютно неважно, тотально распространена в нашей жизни. Наша наследственность якобы является функцией структуры ДНК. Дети, у которых масса мозга значительно меньше, чем у взрослых, соответственно, глупее их, хотя и относительные, и абсолютные показатели интенсивности умственной деятельности у них до 6 лет вдвое выше, чем у взрослых. Животные не обладают членораздельной речью только потому, что мы её не понимаем. Психика является продуктом деятельности мозга, растения вообще психикой не обладают потому, что у них нет такой нервной системы как у нас и далее содержание всех учебников. Всё это ничем не отличается от измерения черепов и на этом основании приписывания умственных способностей, а на этом основании присвоения себе, разумеется, имеющим наилучшую форму черепа и, соответственно, наилучшие умственные способности, права распоряжаться судьбами людей на уровне бога. Практически с помощью таких действий последователи этой методологии создают функциональную ситуацию, в которой их судьбой может распоряжаться кто угодно. Люди с неправильными черепами будут раскатывать их танками, растения их отравят, а сами они будут изготавливать из себя человека служебного при помощи изменения ДНК.

Итак, две методологии и одна стратегия выживания. Что в реальности первично – структуры или функции? Наиболее важный метод – это, конечно, метод актуализма. Можно путаться в реконструкциях давно прошедших событий сколько угодно, а можно посмотреть на структуру тех событий, в которых мы участвуем сегодня, сейчас. Забив в поисковик три слова – «структуры», «функции» и «первичность» мы ту же получаем однозначный ответ в отношении организации предпринимательских сообществ – ФУНКЦИИ ПЕРВИЧНЫ В ОТНОШЕНИИ СТРУКТУР. Ясно, что по-другому и быть не может. Вероятно, это обстоятельство также нужно внести в перечень законов. А теперь возвращаемся к нашим реконструкциям. Первый объект, который мы можем рассмотреть – это структура разнообразия. Мы видим достаточно небольшой набор стандартных функций и гигантский полиморфизм исполнительных структур. Такая структура разнообразия, конечно же, свидетельствует о первичности функций. Вряд ли вы прочитаете в каком-либо учебнике, что движение организмов возникло на той или иной стадии развития конечностей. Всем вполне понятно, что конечности возникли и развивались в рамках функции движения. На человека, который заявит обратное, будут смотреть странно. Вряд ли в каком-нибудь учебнике вы не прочитаете, что психика возникает на той или иной стадии развития нервной системы.

Итак, нацизм и коммунизм – это не просто разные отвлечённые методологии, которым можно научиться, а потом переучиться. Это принципиально разное отношение структур и функций самих субъектов, которые они проецируют вовне, это их состояние. Коммунизм довольно трудно комментировать, поскольку он основан на внутренних неизвлекаемых эталонах человеческой психики, таких как добро, красота, смелость, о которых никто никогда не мог сказать ничего определённого, и все всегда точно знают, как внешние объекты с ними соотносятся. Это те субъективные отражения объективных функций, которые создают в том числе и наше тело, но в наблюдении могут быть даны гораздо позже, чем в ощущении. Например, пощипывание пальцев электричеством мы ощущали с тех пор, как у нас появились волосы – непонятные сотни миллионов лет, а внешнему, научному, изучению электричества нет и пятисот лет. Гораздо бОльшую роль в нашей жизни, чем электричество, играет такое явление как любовь, но об этом вообще никто ничего не знает пропорционально количеству написанных текстов.

С нацизмом всё, похоже, гораздо проще и бесчеловечность – это не метафора, а факт, установленный прямым наблюдением – отсутствие человеческих функций у характерных для человека морфологических, или телесных, структур. Очевидно, что структуры обладают огромной инерцией и могут продолжать просто за счет неё осуществлять какие-то функции, уже не человеческие, а свои собственные. Здесь, конечно, надо особо оговориться, что структура разрушается не вся целиком и одинаково, а на разных уровнях с разной скоростью, причём обрушение энергии с верхних уровней может приводить к временному интенсивному развитию нижних, но всё равно в данном случае от человека остаётся только исполнительный механизм, что-то механически исполняющий. Исторически это отражается совершенно буквально – коммунизм распространяет ультраконсервативные функции в те области организации материи, которых вообще ещё не было и поэтому общество собственной историей не то, что не интересуется, а целенаправленно её стирает. Функции всё равно стандартные, а никакие структурные комплексы более не годны. Для нацистов огромной важностью обладают именно исторические моменты, в большинстве своём, конечно, вымышленные, и связь с предками – Туле, Аненербе и т. д. Это является отражением того, что связь с предками они утратили. Утрачен функциональный комплекс воспроизведения структур, что и есть связь с предками или, если угодно, то их непрерывное существование в виде себя. Далее начинается, насколько мы об этом можем знать, поиск некоторых волшебных структур, которыми эти предки обладали, а не того, при помощи чего они их выдумали. Мы уже использовали в качестве философских документов изобразительные артефакты, теперь пришло время для музыкальных. Если взять два произведения разных композиторов на сходную тему, в общем-то, конечно, на одну и ту же – музыку Прокофьева к кантате «Александр Невский» и седьмую Ленинградскую симфонию Шостаковича, то в них вышеописанные различия даны абсолютно чётко. Организованная структурная механистичность одной стороны, за которой уже нет производящего её функционального «завода», и в начале расслабленная, а затем напряженная «хаотичность» другой стороны, порождающая встречный структурный поток. «Хаотичность» связана с тем, что структура мира функций недоступна для сознательного восприятия, поскольку организована выше, чем сознание и оно является всего лишь её продуктом, то есть малоорганизованным отражением.

Проиллюстрируем вышесказанное на примере такого предмета, как часы. Часы сами по себе – это некая структура, которую можно взять в руки, которая сохраняет свои свойства и т. д. Однако этот предмет возник исключительно, как выражение функции человека наблюдать время и позиционировать те или иные события в нём. Сами по себе часы, как устройство, осуществляющее периодическое изменение своей структуры, в этом смысле не представляют ничего полезного. Часы имеют смысл лишь постольку, поскольку периодичность их деятельности совпадает с постоянной периодичностью астрономических явлений – то есть, в их деятельности проявляется не только основная для данного случая функция человека – наблюдение времени, но и вспомогательная – приведение в соответствие столь разных процессов, как обращение светил и функционирование механических устройств. Итак, часы указывают время. Теперь берём часы сами по себе. Можно даже не озаботиться тем, чтобы следить за их постоянным ходом. Даже когда они стоят, они что-то указывают по той причине, что являются стабильной структурой, генерирующей те или иные собственные функции. Таким образом, если мы буквально считаем, что часы указывают время, то нашим временем будет время, указанное стоящими часами. Это то, что происходит в случае первичности структур в отношении функций. Возвращаясь к такой гордости человечества как мозг, нужно вполне прояснить, что он создан функцией мышления, и эта функция отнюдь не обслуживает жизнь индивидуума – по этой причине и существуют огромные человеческие сообщества. Встаёт естественный вопрос – а как же существуют огромные сообщества таких безмозглых животных как муравьи? Всего четверть миллиона нейронов в мозге. Муравьи сходу, без обучения проходят зеркальный тест [3], что ещё раз подчёркивает, что мышление никакого отношения не имеет к строению и массе мозга. Млекопитающие, у которых мозг весит больше, чем весь муравейник, зеркальный тест либо не проходят, либо проходят с огромным трудом, а уж о взаимоорганизации среди них и говорить нечего. Есть существа безмозглые по определению – клетки, поскольку мозг из них состоит. Они способны согласовывать системы, состоящие из триллионов взаимодействующих единиц до уровня целостного организма. У клеток многоклеточных для этого есть ядро, содержащее информацию об организме в целом – здесь уже различия между объёмом организмов и объёмом, контролируемым их мышлением просто задокументированы и могут быть установлены прямым наблюдением. У одноклеточных есть и ядро, и соответствующее количество ДНК в нём, но эти структуры своих функций уже не исполняют – функции имеют собственную историю, независимую от истории структур.

Разумное мышление создало человеческий мозг, а потом, вследствие каких-то процессов, отключилось. Прекратился процесс воспроизводства единых принципов клеточной организации, молекулярной, атомной и далее вглубь материи, а мозг как структура остался и свои функции продолжает генерировать, как стоящие часы. В результате получается что то, что должно было обслуживать разумное мышление как функцию общественной организации, обслуживает жизнь индивидуума за счет общественной дезорганизации. Вот, собственно, вам и причина вымирания всех цивилизаций (в реальной речи – «сифилизаций», то есть принятие обществом норм поведения, которые в индивидуальном общении называются «свинством»), древних человекообразных форм и человекообразных обезьян. Их мозг работает против них. В случае индивидуальной конкуренции теряет всякий смысл конструкция тела с незащищённой спиной. По этой причине, при наличии достаточного эволюционного времени утрачивается прямохождение, а его всё меньше и меньше по мере стабилизации текущего строения самого человека. То, что люди являются организмами, одновременно означает, что они являются клеточными сообществами – «организмы состоят из организмов», это же означает, что в человеческом сообществе воспроизводятся все общие проблемы существования организмов.

На предыдущем этапе эти проблемы имеют обобщённые названия «рак» или «злокачественные новообразования». Информационный аппарат их клеток перестаёт делать то, для чего предназначен – позиционирование их деятельности, направленной на работу организма в целом, и начинает обслуживать индивидуальные потребности клеток, понимаемые ими теперь как рост и размножение. Теперь они просто клетки, просто живущие в благоприятной среде и использующие её возможности нормальным для клетки – с их точки зрения – образом, без всяких «измов». В данном случае без понятия «организм». Для обоснования этой позиции логично признать нормальной жизнь одноклеточных, к чему есть масса рациональных оснований. Разумных нет. Принципы цивилизации вполне узнаваемы, в том числе и в лукавстве – никакая компактная клеточная масса не может жить без организованного снабжения организменного плана, и злокачественная опухоль не является исключением. Её клетки осознали все прелести независимости индивидуальной жизни, но сама она возможна, только если удастся спровоцировать остальные клетки организма строить для них кровеносные сосуды и все прочие обеспечивающие их жизнь системы. Двигаясь в одну сторону по уровням организации, мы придём к тем же явлениям на молекулярном уровне – паразитическим белкам прионам, вызывающим, например, коровье бешенство, а в другую – к цивилизациям. На разных уровнях эти явления будут по-разному выражены, но будут иметь единую суть и последствия. Если мы говорим об обществе, то, согласитесь, общество, навязывающее своим членам стремление к максимальному изъятию из него ресурсов и максимальное присвоение этих ресурсов как критерий социального успеха – это общество со странной логикой, основанное отнюдь не на мышлении в человеческом смысле этого слова.

Здесь мы можем опять рассмотреть важный методологический момент – диалектический принцип ВСЕОБЩНОСТИ, давно сформулированный в виде присказки «всё познаётся в сравнении», то есть принцип ВСЕОБЩЕГО СРАВНЕНИЯ. Любой предмет существует не сам по себе, а в его отношениях. Более того, фундаментально исследовательский интерес к предмету проявляется не непосредственно к нему как таковому, а к его возможным отношениям с исследователем. При изучении этих обстоятельств, как всегда, забывают о себе, как главной составляющей процесса исследования. Что, с чем и как мы сравниваем, и, главное, зачем? Начнём с главного, хотя это обычно и непринято. Неорганизованные отношения исследователя с любым предметом однозначно его разрушат. Смертельно опасно даже мыло, если его есть или разливать по полу. Отношения с предметом субъект подчиняет своим потребностям и, соответственно, привходящими действиями в этом процессе являются: выяснение структуры собственных свойств и потребностей, выяснение структуры свойств предмета и выяснение свойств взаимодействия с предметом. На эту тему также существует множество методологических поговорок. Если выяснять свойства взаимодействия с предметом, вступая в это взаимодействие самому, то исследователь очень быстро утратится. Свойства изучаются в основном при взаимодействии сторонних предметов. Но все они отличны от исследователя, поэтому должно быть изучено достаточно большое их разнообразие, захватывающее возможные взаимодействия с предметом самого исследователя. На этом основании составляется прогноз, и лишь после этот исследователь вступает в прямые отношения с интересующим его предметом. Выше приведено нудное описание общего для всех нас бытового поведения. Но бытовой опыт – это наиболее методологически обеспеченная часть нашей деятельности, и для того, чтобы двигаться за его пределы, необходимо извлечь его достижения в сформулированном виде.

Итак, что и с чем можно сравнивать? Можно сравнивать сами предметы – это целостные дискретные объекты, установление комплекса их свойств и вычленение их из реальности не требует специальных усилий, но предметов существует бесконечное разнообразие, сходство предметов позволяет объединять их в очень узкие группы, к абсолютному большинству которых исследователь не относится. Можно сравнивать свойства, но они не существуют в отдельно взятом виде, и их вычленение требует специальных усилий. Однако этот путь весьма продуктивен – свойств качественно меньше, чем предметов, группы, выделенные на их основаниях, гораздо шире, чем группы самих предметов, а некоторые свойства имеют всеобщий характер. Однако, одни свойства объективно связаны с другими субъективно неизвестным образом. Поэтому мышление сравнивает как предметы, так и свойства и, конечно, разнообразные отношения. Но с главным для исследователя предметом – им самим и его главным свойством – разумом, существует колоссальная, казалось бы, неразрешимая проблема – они единственны и не могут быть объединены в группы подобных объектов, у которых можно исследовать внутреннее разнообразие. Но сам разум, естественно, выводит себя из этого затруднительного положения, постоянно расширяя область сравнения. Событие, которое разделяет старую и новую философию – это изобретение микроскопа.

Старая философия – это философия данного в наблюдении однослойного мира. Границы этого слоя и мира, соответственно – это границы оптического разрешения глаза. Явления в этом мире непредсказуемо возникают, столь же непредсказуемо уходят за его пределы, и взаимосвязь между ними осуществляется далеко за границами области наблюдения. Например, человек простыл и простудился. Какая связь между понижением температуры его тела по внешним причинам в начале события и её повышением по внутренним причинам и слабостью впоследствии? Ведь в области наблюдения нет ни бактерий, ни вирусов, ни антител, ничего прочего. Каким-то образом выясняется, что от простуды помогает то или иное растение – ива, например, а никакой ацетилсалициловой кислоты для сознания не существует. Или чем «хорошее» железо отличается от «плохого»? Без представлений об элементном составе можно только просто зафиксировать, что из одной копи железо «хорошее», а из другой – «плохое». В этой ситуации доступна только метафизическая фиксация опыта и фиксация свойств частных отношений. Микроскоп был технически изобретён четыреста лет назад, хотя, возможно, и по очередному разу, но общее воздействие на культуру начал оказывать, грубо говоря, только сейчас. Это принципиально другой мир и принципиально другая философия – это объёмный, многоуровневый наблюдаемый мир, события которого имеют видимую траекторию развития и структуру связей. Если на этом уровне описать явление простуды, то сейчас такое описание займёт, наверное, несколько томов, содержащих сведения о наблюдаемых объектах и их отношениях. Конечно, как и все траектории, события наблюдаются прерывисто по разным причинам. Одна из них – периодичность самих процессов, естественным образом проходящих дискретные устойчивые стадии, расположенные на траектории процесса как бусины на нитке (см. ниже о законе ПЕРИОДИЧНОСТИ).

В этом мире нет единственных явлений, единственных объектов. То, что «организмы состоят из организмов» и «живое состоит из живого» уже сказано – пришло время сказать – «РАЗУМНОЕ СОСТОИТ ИЗ РАЗУМНОГО». Старой философии не с чем было сравнить человека или его общества, их историю как единственные, соответственно, было невозможно сделать обоснованные прогнозы. Марксизм времён Маркса, безусловно, относится к старой философии, поэтому старый мир так легко приспособил его к своим нуждам. Глубже анатомического строения человека в распоряжении Маркса не было никакого наблюдаемого материала, только ощущение. Наблюдались только внешние выражения, причём противоположные, некой ощущаемой «природы человека», даже наличие которой доказать-то было невозможно – само понятие существовало в научном обиходе исключительно благодаря всеобщности этого ощущения. При расширении области исследования она рано или поздно начинает в себя включать не единственное явление, а множество в рамках единого процесса. Вот, собственно, корни новой, фрактальной, философии человека как процесса, проходящего, из ныне видимых, молекулярную стадию, две клеточных стадии – прокариотную и эукариотную, стадию многоклеточного организма и общественную стадию. Даже сейчас такой ряд может восприниматься странно, но ровно до тех пор, пока читатель не предпримет самостоятельного исследования этого вопроса. Завоеванием диалектического материализма было распространение эволюционного принципа, принципа развития на понимание всех сторон реальности. Но что такое эволюция и каковы её причины и направление? В однослойном мире эта задача не решалась принципиально. Теперь прямое наблюдение позволяет сформулировать проверяемое утверждение – ЭВОЛЮЦИЯ – ЭТО РАСПРОСТРАНЕНИЕ СЛОЖНОСТИ ПРЕДЫДУЩИХ УРОВНЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ МАТЕРИИ НА ПОСЛЕДУЮЩИЕ. Это заявление очевидно, по крайней мере, в отношении объектов, опознаваемых как живые. Считается, что жизненные процессы могут осуществлять структуры, начиная со сложных органических молекул. В ряде случаев – этого вполне достаточно – даже такой высокоорганизованный организм как рыба может быть заморожен, а впоследствии, после размораживания, возобновить жизненные функции. Во время замораживания все жизненные процессы прекращены до уровня молекул включительно. Это означает, что при размораживании эти процессы распространяются с более глубоких уровней, чем уровень органических молекул.

Почему на базе ощущений и эмоций, да ещё и противоречивших многим его заявлениям, Марксу удалось дать наиболее адекватный научный прогноз и вообще создать единственную научную социологию? Потому, что ощущения – это обобщённый результат исследований, проведённых нами на предыдущих уровнях организации и сообщаемый нашим разумом нашему сознанию. Большего оно пока вместить не может. Почему, собственно, пытаясь что-то узнать об обществе, мы не изучаем его само непосредственно, а обращаемся к изучению мысли одного человека – например, Маркса? Именно по той причине, что отдельный человек находится вне общества и над ним.

«Фашизм – это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала… Фашизм – это не надклассовая власть и не власть мелкой буржуазии или люмпен-пролетариата над финансовым капиталом. Фашизм – это власть самого финансового капитала. Это организация террористической расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции. Фашизм во внешней политике – это шовинизм в самой грубейшей форме, культивирующий зоологическую ненависть к другим народам» [4].

Капитализм – это такая стадия вымирания групп людей, когда они не сами задают условия хозяйствования, а, наоборот, некогда созданные мышлением условия хозяйствования, освободившись от него, начинают определять жизнь людей как якобы объективные, но в реальности это люди становятся их объектом. В этих условиях любое нарушение структуры приводит к её необратимому разрушению, как, например, травмы у очень престарелого человека. Если же мы возьмем человека очень молодого, лучше всего на эмбриональной стадии, то он как раз развивается и усиливается путём постоянного разрушения собственной структуры. Таким образом, при капитализме совпадают разрушения методологии, или структуры мышления, и потребности общества, если его можно таковым назвать. Лучше называть его цивилизацией, чтобы не путать с человеческими обществами. С одной стороны, если люди в обществе выполняют какую-то функцию и не наблюдается выполнение ими других, то, «следовательно», только такие функции они и могут выполнять, всё остальное – домыслы и нарушения психики. С другой стороны, если люди начинают исполнять свои функции в рамках своей универсальной природы разумного существа, то рушится хозяйственная система, неспособная перейти на другой уровень. Собственно, из этого следует террористическая природа капитализма, которая может быть несколько прикрыта демократией, а может ей и не прикрываться, то есть быть открытым, а не скрытым фашизмом. Сама по себе частная собственность также возникает в результате утраты способности к мышлению, в результате чего возможно только осмысление частных вещей, а осмысление общих – уже невозможно.

Продолжение следует...

[1] – «Коммунизм и Вселенная»

http://russianwasteland.net/теория/565/

[2] – «Вечность во времени, бесконечность в пространстве, — как это ясно с первого же взгляда и соответствует прямому смыслу этих слов, — состоят в том, что тут нет конца ни в какую сторону, — ни вперёд, ни назад, ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево. Эта бесконечность совершенно иная, чем та, которая присуща бесконечному ряду, ибо последний всегда начинается прямо с единицы, с первого члена ряда».

Ф. Энгельс, «Анти-Дюринг», публиковалась частями в периодической печати, при жизни автора издавалась трижды - в 1878, 1885 и 1894 годах, первый перевод на русский язык вышел в 1905 году

«Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна…».

В. И. Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», 1909 год

[3] – https://elementy.ru/novosti_nauki/432881/Muravi_sposobny_uznavat_sebya_v_zerkale

[4] – Г. М. Димитров, «VII Конгресс Коминтерна», 2 августа 1935 года

Позиция Редакции

11 ноября 2019 года