Будущее постоянно обходится без большей части своих пассажиров. Как привязано течение времени к территориям – мы постарались показать в первой части. Территориально наше отсутствие в будущем не предопределено. Пока оно предопределено только нашим поведением.

ЕСТЬ ЛИ У НАС В РОССИИ БУДУЩЕЕ? ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В XXI веке Мать Сыра Земля перестала существовать. Территория простреливается насквозь, просматривается тоже насквозь. Кто угодно может объявить землю своей и проконтролировать то, чтобы она вам не принадлежала. Если вы не хотите на ней работать, то можно завезти работников откуда угодно, а вам оставить только конституционные свободы. Домашних любимцев уже чипируют, очередь за гражданами как любимцами государства. Возможность настоящего тотального контроля возникла только в XXI веке – нет территорий, где можно скрыться и жить по-своему, плюс тотальный электронный мониторинг. Вас может контролировать кто угодно, вы не контролируете никого.

Те, для кого сифилизации хуже смерти, просто должны будут выбрать лучшее и умереть. «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обернувшись, не растерзали вас» (Мф 7:6). Если образование мешает понять всем известную цитату, то это об общественном устройстве Римской Империи и должном отношении к нему, а «сифилис» буквально переводится как «любовь к свиньям».

Если во время войны пытаются убить всех сразу, то во время этого мира будут убивать по частям возможно более незаметно для тех, за кем ещё не пришли. Как было написано в первой части, с варварами такая операция не проходит. Для цивилизованных, не способных правильно выговорить даже то слово, которым называются, «варвары» – «невнятно бормочущие», для понимающих смысл корня «вар» варваров – это «соединённые». Большая Земля услышала Дюма и Маркса – об этом читайте ниже.

Как ни странно, единственной свободной от цивилизации территорией остаётся только пространство внутри нас. Даже если засадить под кожу чип, знать о всех перемещениях, записывать все разговоры, никто и никогда не узнает и не сможет проконтролировать то, о чём мы думаем. Свободной может оставаться только наша мысль, всё внешнее уже захвачено. Можно проконтролировать действия, но абсолютно нельзя проконтролировать бездействие. С ничем бороться нельзя. Нельзя заставить человека выдумать и сделать что-то небывалое.

А будущее – это как раз время, которого никогда ещё не было, и, чтобы в него попасть, нужно выдумать то, чего ещё никто не выдумывал. Теми, кто этого не сделал и застрял в своём давно прошедшем настоящем, полны все учебники истории.

Варвары не всегда побеждали в войнах, часто побеждали их, и тут оказывалось, что самым страшным их оружием является не всесокрушающая орда, а тупое бездействие. Перед ним оказывается бессильным любое насилие. «Чтобы привести лошадь на водопой, достаточно одного человека, но и 10 не смогут заставить её пить».

При помещичьем строе русские выглядели ленивыми, тупыми, нелюбопытными и вообще малопригодными к ведению цивилизованного хозяйства. Они просто отключили помещичью систему от источника существования. А когда она достаточно «остыла», помещиков просто разогнали, и те же самые «тупые» крестьяне начали строить атомные электростанции и космические корабли – свой мир они пронесли внутри себя, не показывая никому. Если считать, что это результат образования, то, простите, это образование организовано этими же «тупыми» крестьянами [1]. Такие ресурсы не возникают ни в двух, ни в трёх, ни в десяти поколениях, они есть у людей всегда, и они всегда могут отказать в доступе к ним. Не работая на современный внешний мир, эти ресурсы всегда задействованы для создания образа будущего. Некоторым это сильно мешает, но их нельзя ни пропить, ни промолить. Триумфальное шествие Советской власти по двум континентам с ультраконсервативным населением произошло именно по этой причине.

Итак, мы стали на 5 минут ближе к будущему. Вообще-то говоря, будущее каждого народа – это дети. Будущее – это не деньги, не вооружение, не недвижимость, не права, а дети. Сто лет назад детей в семьях было много, половина из них умирала в младенчестве, но на воспитание оставшихся у взрослых всё равно не хватало сил, и поэтому поколения формировались дееспособными. Из детских ватажек разворачивались конструкторские бюро, колхозы, полки, партизанские отряды – из любого места и по любому поводу. Потом жизнь стала лучше, а детей стало меньше. Взрослые получили возможность их воспитывать и абортировать. Сейчас, при одном ребёнке в семье, ему непрерывно морочат голову около 10 взрослых, считающих себя по жизни неудачниками, и поэтому имеющими право кого-то чему-то учить. Проблема детских самоубийств в этой ситуации состоит не в том, почему некоторые дети убиваются, а в том, почему они не поубивались все. Мы сами создаём себе такое будущее, такие люди России не нужны, а варварских народов на её территории и без нас достаточно [2].

Если процесс, который идёт сам собой, не предусматривает наличия нас в будущем, а мы всё-таки хотим туда попасть, то надо приложить для этого умственные усилия – как раз те, которые никто не может проконтролировать. Первое, что нужно сделать – это плюнуть на всё, что достанется кому угодно, но не вашим детям. Где-то, какие-то миллиарды, трубопроводы, мегатонны, мегаватты – без детей это все – грязь.

Первое общественное явление, с которым встречаются наши дети – это возможность аборта. В 2016 году на 1893 тысячи родившихся детей приходилось 648 тысяч абортов. Мы убили каждого четвёртого из своих детей! Для цивилизаций вообще характерно накопление горок детских скелетиков в соответствующих местах – что для античной римской, что для христианских. В Вавилоне, говорят, был ужасный обычай принесения в жертву первенцев – кому мы принесли 648 тысяч жертв в 2016 году, сколько до этого, сколько потом? Вавилона и Рима давно нет, европейские христианские и постхристианские общества вымирают у нас на глазах. Кого-то ещё интересуют вопросы будущего?

Проблема создаётся следующим образом. Людям, прежде всего девочкам, с самого начала интереса к этим вопросам научно и квалифицированно разъясняют, что человеческий эмбрион — это что-то вроде прыщика, он ничего не воспринимает, не думает, не ощущает, не помнит и вообще не может вызывать сочувствия. Глист, поселившийся в кишечнике, куда более уважаемое существо, чем человек, уже живущий в матке. И второе, что объясняют всем, кому могут, это то, что ради своих интересов одни люди никогда не могут убивать других. Это две перекрещенные лжи, имеющие целью завербовать нас в армию собственных врагов. Если вместо них сказать правду: первое – что люди ради своих интересов убивают кого угодно и как только смогут, и второе – что «червячок» в животе — это полноценный человек, который начал разворачивать свою историю в ту конструкцию тела, которой мы обладаем сейчас, то убивать всё равно будут, но преимущественно не своих детей, а их врагов. Никто не собирается лишать женщин права на прерывание беременности, но они так же должны обладать и правом на правду.

Кроме того, надо помнить, что будущее есть либо у нас, либо у хозяев аборт-индустрии. Если мы не люди и не можем защищать своих детей, если тела не рождённых людей разрушены и не могут защищаться, то они всё равно остаются людьми, сражающимися на уровне отдельных клеток. Современные людоеды думают, что введённые им «стволовые» клетки убитых людей будут рабски служить им. Нет, людоедов в человеческом обществе убивают все, кто сможет добраться. Если человека убили, расчленили на клетки и ввели внутрь организма людоеда, то это одна из наилучших позиций. Как вы думаете, почему богатых и знаменитых, кому доступно омоложение клетками убитых младенцев, повально косит рак мозга? Клеткам даже не надо искать своих врагов. Можно немедленно приступать к истреблению [3].

Для тех, кто не был абортирован, наступает постнатальный период в виде бессмысленного ничего не понимающего младенца, то есть период интенсивного понимания мира и самого себя, на которое не способны взрослые. Взрослые сильнее и поэтому присваивают себе даже право на понимание, хотя большей дури, чем они сотворили, придумать нельзя. Ребёнок нуждается во всех проявлениях мира, во всех видах взаимодействия с ним, а этот мир грязный, потому что он существует на самом деле. Решите, наконец, что вам дороже – развитие ребёнка или чистота его розовой курточки. Вы хотите, чтобы через 30 лет вашу судьбу определяла чистая розовая курточка? Сейчас вашу судьбу как раз определяют те, кто детьми вели себя хорошо с точки зрения взрослых, не пачкали одежду, прилежно учились и были вполне удобны старшим. Теперь они вполне удобны их врагам [4]. Их просто научили быть удобными и приятными как чистая розовая курточка. Ребёнок растёт, неумело пытается защититься от вашего враждебного вам же мира, пытается врать, лезет куда не просят, интересуется тем «что ему ещё рано». Но его воспитывают. Может быть, просто понять, что чем-либо заниматься ребёнку наступает время тогда, когда он этим заинтересовался, и не вам решать, рано ли ему или нет.

Далее ребёнок превращается в подростка и начинается полный кошмар. К своему ужасу мы осознаём, что наиболее комфортно подростки себя чувствуют в уголовной среде, где их бьют, где они подвергаются смертельному риску, лишают себя возможности иметь будущую комфортабельную жизнь и т.д. Это происходит не потому, что дети плохи, а потому что плохи вы. Вы для них хуже уголовников. Хотите быть лучше? Нам здесь даже не надо ничего писать, Макаренко все сделал и написал, прочитайте и сделайте. Дети могут нормально расти только в детских ватажках, выбирая себе в учителя тех, кого захотят. Если обязательное школьное образование сохранится, то к преподаванию ни в коем случае нельзя допускать тех, кто не умеет ничего делать. Когда мы нанимаем мастера класть плитку, мы предъявляем большие требования к его квалификации, а до воспитания детей мы допускаем кого угодно. Плитка будет уложена качественно, но ходить по ней будем уже не мы. Учитель может быть только второй профессией, до получения которой могут быть допущены только те, кто преуспел в первой. Дети это понимают без всяких рассуждений.

Наше будущее невозможно без «дальних стран» – сейчас ребёнок туда может попасть только по этапу. Ребёнок хочет бежать из дома не потому, что ему там плохо, а потому что его дом – весь мир. Не отправляйте ваших детей в тюрьму, отведите места для юнг лет с тринадцати на кораблях, заводах, военных частях, больницах, лабораториях, аэропортах – во всех местах, которые вы считаете нужным сохранить. Тогда вы будете для них лучше, чем уголовники. Как мы видим сейчас, у уголовников будущее всегда есть, потому что они, как ни странно, нормально относятся к воспитанию младших поколений. Если уголовники вам не милее вас самих, воспользуйтесь их примером и обеспечьте будущее себе.

Подростки, конечно же, стремятся подраться друг с другом и, в особенности, с милицией. Понятно, что от милиции они в лучшем случае получат тумаков, это ясно заранее, так в чем же прикол? Смысл в том, что эволюционно речь формируется на базе тактильных ощущений, в индивидуальном развитии это повторяется. Если дерутся школьники, то они просто проверяют адекватность понимания себя, а вот когда школьник имеет возможность подраться со здоровым мужиком, или школьники со здоровыми мужиками, что совершенно разные вещи, то они уже получают информацию о своём физиологическом и эмоциональном будущем, о перспективах, о том, в какую сторону они развиваются. Стенка на стенку деревни не по злобе́ дрались всегда – это такая же часть физиологической культуры, как баня. Из этих деревенских махачей выросла и греческая фаланга, и строй римских легионов. В конце концов, мужчинам также необходимо физически ощущать мощь и опасность друг друга, как и нежность женщин. Хотя бы для того, чтобы не путать одних с другими…

Вы построили огромное количество стадионов и приходите смотреть, как 20 миллионеров гоняют по полю детский мяч. Конечно, все понимают, зачем они туда пошли – подраться после матча. Физиологически это необходимо, но делать этого нельзя, поэтому физиология просто прорывает социальные запреты, люди начинают крушить оборудование стадионов, калечить друг друга, вообще нарушать общественный порядок. Почему бы не сделать всё как нужно? Пришли люди на стадион подраться, посмотрели на футболистов – отдайте вы им поле после матча для того, чтобы они занимались тем, зачем туда пришли – организованно, в рукавицах, без заклада, как оно у нас всегда и было [5]. Если милиция в этом захочет принять участие, все будут только рады. Вероятнее всего кто-то кого-то всё-таки покалечит, но это будет исчезающе малый процент от того, сколько молодёжи калечатся в стихийных драках. Все эти изуродованные судьбы прямо лежат на совести тех, кто не даёт возможности молодым людям драться традиционно и организованно, и, соответственно, не даёт возможности тренироваться защищать ваше же будущее. Спортивные единоборства есть, почему же нет спортивных коллективных противоборств?! Без этого ваше будущее – надувной мячик, который пинают миллиардеры.

Школа, наверное, останется ещё надолго. Как вы можете заметить, дети, от вопросов которых нельзя отбиться, попав в школу перестают интересоваться чем-либо вообще. Им неинтересно на уроках? Конечно, ни одному даже добросовестному и талантливому учителю не удастся сделать каждый урок захватывающим. Учитель один, учеников тридцать. А почему в классе не может быть 31 учитель? Почему дети не могут сами готовить и вести уроки? Ведь это же будет интересно и запомнится навсегда. Потому что их в таком случае невозможно будет унижать? Потому что они слишком много будут знать? Потому что не будут впадать в ужас, выходя к доске?

Результат усилий человека никогда не зависит от него одного. Даже находясь на необитаемом острове, он несёт собой комплекс общественных знаний. Если вы не самоубийцы, то вы не допустите, чтобы дети в классе имели свою индивидуальную оценку, независимую от остальных. В походе такие хорошие ученики бросают слабых и отстающих. С возрастом слабыми станете вы. У людей результат только коллективный, поэтому итоговая оценка на класс должна быть одна – средняя, общая для всех. Или можно сделать совсем по-другому. Сложить все оценки, предложить детям поделить результат между собой, выйти из класса и немножко подождать. Итог будет вполне ожидаемым, поскольку исторически – это единственная возможность выжить.

Сами оценки – это тоже очень мудрая вещь. Мы обращаем внимание на их цифровые символы, но они не значат ничего. Значение дано словесно, но его мы воспринимаем как пустой звук. Так вот, и эти слова, и другие – не пустой звук. Значение слова «плохо» мы квалифицированно раскрыть не можем. Начнём с оценки удовлетворительно. То, что удовлетворяет всех, ни у кого не вызывает нареканий и вообще всем нравится – только самое меньшее из возможного. Полностью и аккуратно выполненное домашнее задание – это именно удовлетворительно. Хорошо, от слова «хор» – круг – это означает полностью завершённое. Никакое явление в этом мире не может быть описано одним способом, в виде одной версии. Для того, чтобы создать целостное «округлое» представление о нём, нужно собрать набор версий описаний, что и будет хорошим. В нынешней школе это запрещено, всё останавливается на содержании «удовлетворительно», поэтому не удивляйтесь, что её выпускники будут удовлетворять кого попало. Для ясности: нынешнее школьное воспитание — это проституирование сознания и ничего больше.

Следом идёт оценка «отлично», то есть иначе чем у всех остальных, то, что сделал именно ты. Здесь имеется в виду выдвижение собственной версии описания событий или нахождение ранее неизвестных доказательств какой-либо существующей версии, но что-то только твоё. В виде слов, характеризующих содержание школьных оценок, язык передаёт нам рецепт попадания в будущее. Прислушаться к нему или нет, выбор наш. Можно оставить всё как есть, и оно ещё долго будет сохраняться в грунте.

Мы пытаемся учить детей, дети понимают, что делить надо всё поровну, мы – уже нет. Так что учиться надо у детей, что было забыто много тысяч лет назад и пришлось это вводить в виде религиозных догм (Мф. 19:14, Мар. 10:14). Мы не выживем, получая каждый свою зарплату – девяносто процентов присвоят себе те, кто обосновывает необходимость её разного размера и определяет этот размер. Если нам постоянно дуют в уши, что это наша страна, то, наверное, надо так и сделать. Результаты нашей работы зависят не от того, что мы конкретно сделали, а от того, как мы повлияли на хозяйственную систему всей страны. Соответственно, необходимо взять часть ВВП, идущую на оплату труда, и разделить на всех поровну. На каждого получится раз в десять больше, чем сейчас. Грязную работу тоже надо поделить поровну. Если вы приговариваете людей и их детей к пожизненной уборке вашего мусора, то не сомневайтесь, что дети мусорщиков в качестве социального мусора уберут вас. Если на уборку мусора будут периодически попадать инженеры, администраторы и их друзья музыканты, то будьте уверены, что в течение пары лет вся эта область будет автоматизирована, роботизирована, сверкающа и благоухающа, ну примерно как лаборатории, к которым они привыкли. «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит.» (Мф. 12:25). Маркс рассматривал эти очевидные политэкономические обстоятельства в терминах базиса и надстройки. Стоит ли нам выдумывать новые формулировки?

Для рождения детей нужно пространство. Это не социальная, а зоологическая проблема – соотношение пространства и количества потомства существует у всех организмов. Нужно много жилья – и городского, и загородного. У сельского населения даже при небольших жилищах эта проблема решалась за счёт ландшафтных ресурсов – у нас сейчас этих возможностей нет. Построить достаточное количество жилья мы можем – у нас есть материалы, технологии, кадры, желание, территории. Подрастающие дети в этом тоже с радостью приняли бы участие. Но у нас нет для этого денег и экономических возможностей. Это означает только одно – то, что надо исключить из нашей жизни деньги в их рыночном понимании, исключить сам рынок и ликвидировать экономику. Основные функции денег – найм и взимание ссудного процента – мы и так не используем, так что то, чем мы пользуемся – это вовсе не деньги [6]. Если мы думаем, что мы не товар на рынке, то надо просто перестать продаваться, а вместо экономики, наконец, организовать хозяйство, удовлетворяющее наши потребности. Всё также, как и в быту – если вам что-то мешает, то выбросьте это на помойку. Или продайте тому, кому это нужно – может банки захотят выкупить свои деньги? Деньги в нынешнем смысле никому не нужны, банки не только не смогут их выкупить (обеспечить товарами), но и не станут этого делать за их полной ненужностью.

И вообще у нас мало детей потому, что мы слишком много работаем. 8 часовой рабочий день разрушителен не только для человека, но и для самого хозяйства. 12 – 14 часовой был разрушителен ещё больше, поэтому его сокращение до 8 часового привело к взлёту производства в ХХ веке – человек работает прежде всего своей культурой, поэтому производительность труда пропорциональна продолжительности свободного времени и обратно пропорциональна продолжительности рабочего времени. Чем больше мы сократим рабочее время в любом смысле – и в течение суток, и в течение года, и в течение жизни – тем больший объём благ мы будем создавать. Увеличение пенсионного возраста нужно только для того, чтобы парализовать экономику и ещё больше затруднить возможность родить и воспитать детей. Вам говорят другое? А сколько работают они сами? Не говорят, а именно работают?

Если в борьбе с образованием главный принцип — это принцип гигиены, то в борьбе за будущее главный принцип – ¡No pasarán! – не пропускай врага через себя. Вместо благостного «не делай другим то, что не хочешь, чтобы сделали тебе», приходит огненное «не дай сделать с другими то, что не хочешь, чтобы сделали с тобой»! Если вас унижали – не дайте унизить других. Если что-то не дали – то вы прекрасно знаете, что нужно дать. Короче, остановите на себе всё то, от чего вам было плохо и не дайте ему подобраться к детям, и не к вашим детям – в одиночку они не выживут, а к детям вообще. И тогда будущее будет, и не само по себе, а вместе с нами.

КОРМАНЬЁНЦЫ И НЕАНДЕРТАЛЬЦЫ

Не следует впадать в «правильное» написание. В столь важных вопросах информацию защищают разными методами. Один из них – отправка сигнала с преобразованием. Простейший приём – «встретимся там же, где месяц назад» – место, при отсутствии слежки, сможет опознать только адресат. Более сложные приёмы применяются при составлении послания незнакомым адресатам. Пример:

«Штурмуют татары Старую Рязань. Боярин говорит боярыне – возьми священную чашу из храма и спрячь её так, чтобы поганым не досталась. Боярыня возвращается – спрятала? – спрятала – а где? – на могилке закопала – так её же там никто не найдёт! – а я зубчик чеснока сверху посадила – нас уже не будет, пройдёт православный человек, увидит, что чеснок на могилке растёт, подумает, что непорядок, станет выкапывать – чашу нашу найдёт и что с ней делать поймёт».

Неандертальцев назвали по ущелью «Неандерталь возле Дюссельдорфа и Эркрата». А почему не дюссельдорфцы или не эркратцы – человек дюссельдорфский или эркратский, например?

Название кроманьонцам образовали от названия пещеры Кро-Маньон (Cro-Magnon), где нашли их первых представителей (если пренебречь зеркалом). Но оно могло быть образовано и от чего угодно другого – от местности, например.

При явном противопоставлении палеоантропов и неоантропов – тут опять требуется разъяснение. Пале- мы можем понимать как «древний» – в смысле «старый», «бывший», а можем как «огненный», тот же смысл, что и у слова «крестьянин», никакого отношения к подсечно-огневому земледелию не имеющему – оно означает способность обитать в области с избыточной энергии. И то, и другое понимание адекватно, но принципиально разным историям объектов. «Нео», вроде совсем понятно – «новый», однако новизна принципиально разнокачественна – у каждого своя со своими результатами. У тех, для кого «пале» – это «огонь» – одна, у тех, у кого это состояние в древнем прошлом – совсем другая.

Так вот, именно этот выбор географических названий соответствует фундаментальным характеристикам видового противостояния.

Поэтому те, кто оказался в области преобладания корманьёнцев, выбрав именно эти названия, послали на Большую Землю сигнал, который может быть понят только там благодаря автоматическому преобразованию в языковой матрице – «кроманьонец» преобразовался в корманьёнца – и при противопоставлении неандертальцу – обнажился смысл послания – стремящиеся к корму (выражения с «карман» – туда же) и стремящиеся к новизне, неоантропы, попавшие в «новую» не только для человека, но и для любого развития, ситуацию остывания, против палеоантропов, просто по причине наличия избыточной энергии всегда стремящиеся к новизне, как способу её выведения.

Теперь достаточно ясно, что организация человечества, как и облик человека вообще, фундаментально базируется на неандертальской культуре – в первую очередь как комплексе инстинктов. Поведение ископаемых людей реконструируется с большим трудом, не говоря о противоречивости таких реконструкций. Поведение неандертальцев и корманьёнцев оставило прямые и недвусмысленные свидетельства. На черепах неандертальцев следы тяжёлых травм спереди, то есть оставшиеся от защиты группы от нападения крупных животных, что соответствует вообще строению человека, как существа, постоянно защищённому сзади соплеменниками. На черепах корманьёнцев – следы лёгких травм сзади – соплеменники нападали. Такое поведение строению человека уже не соответствует.

В фильме Матрица это обстоятельство ещё раз подчёркнуто как сюжетно, так и лингвистически. В Древнем завете Сыны Неба и дочери человеческие – вероятнее всего о том же.

Структурная несовместимость внутренних матриц неандертальцев и корманьёнцев великолепно показали в музыкальном выражении Прокофьевым и Шостаковичем. Там уж яснее некуда.

Всё выше написанное относится только к неандертальско-корманьёнским гибридам и не имеет никакого отношения к чистым кроманьонцам южных частей ойкумены. Негибридизированные кроманьонцы демонстрируют вполне человеческое поведение, почему и стали лёгкой жертвой корманьёнских обществ, основанных на гибридизации с неандертальцем.

Как бы ни воспевали достижения корманьёнца, все современные организованные общества связаны с присутствием неандертальского генома, как пишут, до 4%, но это совсем не так – до 4% специфических для неандертальцев генов, что при близости геномов очень много. Граница распространения неандертальского генома совпадает с поясом цивилизаций, окружающим Центральную Евразию. Само по себе понятие цивилизации не несёт в себе ничего положительного – это терминальная стадия существования народов. Их «расцветы» соответствуют предсмертному состоянию, в котором энергия, предназначенная для попадания в будущее, используется для освоения настоящего. Когда оно заканчивается – общество вымирает. По этой причине их историография, несмотря на все усилия, является прерывистой – они возникают «ниоткуда» и ничем не продолжаются, то есть даже по их собственной историографии цивилизации являются внеисторическим и внеэволюционным состоянием.

Цивилизациям соответствует прогрессирующая индивидуализация поведения, которая вступает в принципиальное противоречие со строением человека, то есть данные общества не только лишают себя источника существования, но и прямо противопоставляют себя ему.

В Центральной Евразии, согласно историографии, также постоянно возникали общества цивилизационного образца, но с точки зрения представителей цивилизаций, всегда какие-то «неправильные».

«Неправильность» государственных образований Центральной Евразии состоит в том числе в том, что для возникновения развитого государства необходимо два фактора – наличие высоко производительного сельского хозяйства и дешёвого транспорта (исторически – водного). История межгосударственных военных столкновений в очень существенной степени определяется этими обстоятельствами. В центральной Евразии никогда не было ни того, ни другого, но государственные и квазигосударственные конструкции этой территории по способности достигать поставленных целей всегда превосходили то, что могли создать цивилизации. Соответственно, их образование определяется не внешними, а внутренними в отношении человека факторами.

Если историография является достоверным источником сведений только об интересах её авторов, то в пока ещё известной истории на её территории возникло развитое общество не цивилизационного, варварского типа – Советский Союз, основанный на коллективистских отношениях и характерных для них длинных связях человек-общество, называемых совестью, а не на цивилизационном принципе коротких связей индивидуальных отношений и отношению человека к обществу как среде обитания.

В связи с этим, в отличие от областей развития цивилизаций, где как общество, так и отдельные люди, реализует один – корманьёнский – тип наследственности, в центральной Евразии сформировалось положение, когда люди в зависимости от типа внешней ситуации, могут обращаться как к корманьёнскому типу поведения, так и к неандертальскому. Эти типы поведения, несмотря на гибридизацию, существуют независимо в несмешанном и неусреднённом виде.

Всего этого, конечно, нельзя понять, если выбросить из объёма рассматриваемого материла его основную часть – самих себя и смысл слов, возникающий при их восприятии.

[1] – Иногда пытаются представить ситуацию как насильственное просвещение тёмного населения проевропейскими силами, социал-демократами немецкого толка – большевиками, вроде как Петром I. В реальности это внешнее проявление длительных внутренних движений, такое же, как и отказ от грамотности ранее – тогда, когда письменная область обмена информации попала под контроль оккупационных сил. В XII веке, насколько можно судить, была поголовная грамотность, к XIX веку возникла поголовная неграмотность, в XX опять «самая читающая страна». Как можно понять, это зависит от содержания письменных источников – если все они заполняются чуждой, враждебной народным представлениям информацией, то перестают читать вообще, на уровне навыка. Тех, кто насаждал христианско-крепостнические порядки, естественно, иначе как оккупантов не воспринимали и, соответственно, их информационным продуктам было отказано в доступе к сознанию.

[2] – В России не нужны люди, уничтожающие своих же детей. Если русские идут по этому пути, их место займут другие народы, более здраво подходящие к этому вопросу.

[3] – Стволовые клетки – это предполагаемые клетки, которые при любом возрасте организма якобы сохраняют возможность превращения в клетки любых тканей. Кроме того, предполагается, что клетки активно растущего эмбриона могут встраиваться в органы другого (!) взрослого (!) организма, не отторгаясь его иммунной системой, и превращаться в новые здоровые клетки его тканей. В реальности они действительно во многих случаях не распознаются иммунной системой как чужеродные, но в тканях они не встраиваются в чуждый им организм, а ПРОСТО растут. Это, собственно никакой не рак даже, рак – это собственные патологические клетки. Особенно благоприятен для этого мозг, поскольку отделён от общего кровотока и, соответственно, деятельности иммунной системы, гематоэнцефалическим барьером.

[4] – Человека учат быть удобным. Сначала он удобен родителям и учителям, потом банковскому руководству, отнимающему у тех же родителей и учителей пенсии и пр., или едет за рубеж делать оружие, которым будут этих же родителей и учителей убивать, потому что так удобно работодателю.

[5] – Это традиционные правила русского кулачного боя, поэтому «в рукавицах» – перчатки гораздо позже появились, тем более, что боксёрские «перчатки» – это ни какие не перчатки, а именно рукавицы. Заклад – любой предмет, зажатый в руке. В общем соответствует современному правилу «без говна». «Песнь о купце Калашникове» Лермонтова хотя бы в школе читали…

[6] – Это потому и капитализм, что деньгами как деньгами пользуется только класс капиталистов. Для остальных это просто карточки. Деньги как деньги начинают работать, только начиная с некоторой суммы – «начального капитала».

Позиция Редакции

15 мая 2018 года (ред. от 15 августа 2022 года)